Мифология Древнего Египта и начало Суда

автор Шеpелин Вс 8 Фев 2015 - 17:47

Мифология Древнего Египта и начало суда

НАЧАЛО СУДА

И вот дитя [Хор] сидело перед Владыкой Всего Сущего, солнечным богом Ра, требуя царского трона отца своего, Осириса, - прекрасного явлениями сына Птаха, озаряющего преисподнюю своим сиянием - в то время, когда Тот подносил Око (Уаджет) Владыке Великому, находящемуся в Гелиополе.

- Владыка, - промолвил Тот, обращаясь к Ра, - в твоей воле решить, кому из тяжущихся вручить это Око и тем самым сделать его властителем Обеих Земель.

- Справедливость - могучая сила! - воскликнул Шу - Сотвори же ее, о Ра, отдав сан Хору.

- Это миллион раз истинно, - согласился Тот и повернулся к Девятке, ища поддержки у остальных богов.

- Подношение Ока [Хору] - это справедливость Девятки, - повторил бог ветра Шу.

Видя, что все боги приняли сторону её сына, Исида воскликнула:

- Северный ветер, лети на запад - в Загробное Царство и возрадуй сердце Уннефера, да будет он жив, невредим, здрав! Титул владыки достался его сыну!

Боги возликовали, думая, что дело решено окончательно, и многолетняя распря Сета и Хора отныне прекратится. Но Ра-Хорахте вдруг гневно воскликнул:

- Что это значит, что вы судите одни, не спросив меня, величайшего из богов, словно меня и нет здесь?! Око Уаджет следует отдать Сету. Хор, сын Исиды, великой чарами, ещ§ слишком молод для того, чтоб быть царём. К тому же он - незаконный сын Осириса, ибо родился уже после его смерти. - Пусть Тот возьмёт картуш для Хора и возложит ему на голову <...> корону! - настаивала Девятка.

Ра-Хорахте замолчал, яростно глядя в лица богам. Молчание тянулось долго, безысходное и зловещее. Потом заговорил Сет:

- Вели, о Ра, Хору выйти со мной, - сказал он. - Мы будем сражаться, и я докажу <...>, что моя рука сильнее его руки, и я более его достоин сана владыки.

- Нет, этот способ не годится! - возразил справедливый Тот. - Правосудие должно быть превыше силы!.. Боги! Неужели же сан Осириса будет отдан Сету, в то время как здесь, перед нами, родной сын Осириса - Хор!?

И опять воцарилось молчание. На этот раз его нарушил воинственный бог Онурис.

- Что же нам делать, боги! - воскликнул он. - Так мы никогда не сможем прийти к согласному решению.

- Пусть призовут Банебджедета, великого живого бога, дабы рассудил он обоих юношей, - посоветовал Атум.

А бог плодородия Банебджедет жил на одном из островов у первых порогов Нила. Послали за ним, привели его перед лицо Девятки и сказали ему:

- Рассуди этих двух юношей и удержи их от каждодневных споров.

Банебджедет надолго задумался и наконец промолвил:

- Трудную вы мне дали задачу... Давайте не будем принимать решения по неведению нашему. <...> Отправим послание к великой Нейт <...>, как она скажет - так и поступим.

- Что ж, - согласилась Девятка, - пусть Тот составит послание к великой Нейт от имени Владыки Всего Сущего, Быка, пребывающего в Гелиополе.

- Поистине, я сделаю [это], - согласился бог мудрости.

Послание было отправлено, и вскоре быстроногие го^цы принесли ответ Нейт:

"Отдайте сан Осириса его сыну Хору, не совершайте великой несправедливости. Иначе я разгневаюсь, и небо упадёт на землю. А Сету взамен пусть великий Ра отдаст в жёны двух своих дочерей - Анат и Астарту, а также удвоит его владения на земле. Но трон Осириса должен унаследовать Хор".

Когда Тот зачитал это послание, Девятка . воскликнула в один голос: - Эта богиня права! - Нет! - сказал Ра-Хорахте и повернулся к Хору. - Этот сан слишком высок для тебя, юнец Ты слишком мал и слаб, чтоб царствовать!

Слова солнечного бога возмутили Девятку и других богов, присутствовавших на тяжбе. Демон Бабаи не вытерпел, встал и гневно бросил в лицо Ра: - Твоё святилище пусто! Ра-Хорахте б'ыл смертельно оскорблен словами Бабаи. Отвернувшись от богов, он лег на землю и заявил, что отныне он отказывается даже разговаривать с кем-либо из Девятки.

Девятка с негодованием сказала Бабаи: - Удались прочь отсюда! Преступление, содеянное тобою, весьма велико.

Напуганный собственной дерзостью, Бабаи безропотно подчинился. Боги, видя, что о продолжении суда не может быть теперь и речи, разошлись.