Таро Джозефа Варго

интересные истории по МА

Жезлы

Давным-давно там, где день уступает мраку, был замок потерянных душ, и правил ими могущественный король,
который когда-то, очень давно, был великим ангелом, но постоянный пост, аскеза
и чрезмерная требовательность к себе превратили его в скелет, но сохранили его
благодушие, равно как и белый цвет его крыльев. И как положено королю, у него
была королева, но в противовес королю она была двуличной и неконтролируемой.
Ходили слухи, что она даже превращается в волка или ядовитую ящерицу, и тогда
дает выход своему самодурству и неконтролируемым страстям. За безопасностью
следил рыцарь, тоже когда-то бывший ангелом, но, к сожалению, неясно понимавшим
до конца своей силы и причинявшим вечный разлад между мирами, убивая без
причины разных тварей, только лишь слегка напоминавших ему злых демонов. А
посему он постоянно скрывал свое лицо, надеясь хоть так сохранить то
нестабильное положение мира. Пажом и вестником при королевских особах был
демон, длинный на язык, собиравший и распускавший слухи и прочую недостоверность,
постоянно ищущий, но не находивший опоры в окружавшей его темноте своим словам
и деяниям.
Гербом же королевства был жезл, символизировавший по учению древних
магов огонь, силу, первопричину и мужское начало.
Два жезла хранились на стене недалеко от трона под защитой каменной маски и означали основу власти и саму власть как союз сил добра и зла. В подвале во тьме и мгле, под сенью магического свечения на трёх
жезлах покоился великий змей мудрости, являвшийся носителем и хранителем
абсолютной власти и догматов веры. В то время как на самой вершине замка,
видимые только при свете полной Луны, на четырёх колоннах покоились четыре
жезла, и лишь одному духу дочери короля было дозволенно в эту ночь появляться
на башне и возвещать об окончании сроков выполнения обязательств и о новом
цикле луны. Всё это внимательно выслушивали призрачные духи с пятью жезлами, и
только один из них мог стать претендентом на освобождение или участие в битвах.
Но все они были лишь видимостью, исчезавшими от малейшего дуновения ветра, который
приносила хранительница шестого жезла – силы. Она с триумфом проносилась над
поверженными, оставляя только воткнутые в землю жезлы и, гордо возвышая свой
жезл в небе, издавала победоносный клич в раскатах грома и блеске молний.
Ей вторил стоявший в окружении семи жезлов храбрости молодой, готовый к сражениям и битвам, крылатый демон, призывавший
своим криком достойнейшего противника. Но сим призывам никогда не суждено было
быть услышанными, ибо использовавший силу восьми жезлов дух воздуха и порывов
ветра вызывал быстрое и непреодолимое течение времени, в коем тонули и крики
жаждущих битв, и тихое шептание повелительницы девяти жезлов зашиты, соткавшей
паутину нерушимой преграды от бед, как видимых, так и невидимых. И только духу,
возвещавшему с башни, не было никакого дела до всего этого, ибо, окончив свою
миссию, непреодолимой стеной из десяти жезлов была принуждаема она вновь
спускаться вниз, в тусклом свете призрачных свечей, и вновь, и вновь
представать перед королем, и жаловаться на свое угнетённое состояние, и
постоянно слышать от него: «Терпи, дочь моя, терпи – таков твой удел». Кубки В прохладном мраке тронного зала, погруженный во внутренний диалог, на каменном троне и сжимая в
руке кубок, сидел король. Был он мрачен, скрытен, жесток и весьма искусен в
интригах. Но непреодолимая печаль, и тоска мучили его.
«Кто достоин меня? Моя королева? Нет, только не она. Она не видит землю под собой, она устремлена ввысь, и вся её натура
настолько мечтательна, что ей в пору играть в театре, а не управлять… Нет.
Рыцарь? Он обладает хорошим чутьём, и чувства никогда не подводят его, но он
слеп и каждый раз, приближаясь к источнику жизни, он идет на ощупь по стене
медленно… Нет. Паж? Тысячу раз нет. Он любознателен, но отвлекается на всякие
пустяки и предается сумрачным погоням за призраками. К тому же, постоянно
слушая этого болтливого ворона, намеревается впасть то в одну, то в другую
еретическую крайность.

Да, знак нашего королевства – это кубок, символ воды, чувств, любви и женского начала. Но это не значит, что наше царство
беззащитно и слабо. Ведь я во главе его стою. И пока так есть, се будет
неизменно. Как не сдвинутся с места те две чаши под головой льва, что я и она
поставили в знак нашего любовного союза, и также неизменно будут стоять три другие
чаши напротив них, что символизируют изобилие и наполнение подобно тому, как
они заполняют пространство ниши, и как ребенок делает семью полной
окончательно».
Он вздохнул и, прикрыв глаза, вспомнил сон, в котором демон в короне пытался при помощи четырёх чаш получить место на самом
верху крыши храма, но успех его был не полон, и те, кто был выше его,
насмехались, а те, кто ниже, преклонились, но это не удовлетворило его, и лик
его был злобен. «Время еще не настало», – прошептал король, – «Хотя, что есть время?
Тлен. В молодости, испив пять чаш, я понимал сие, как никогда, и тяжёлый
фатализм и разочарование чёрным вороном слетали ко мне, а пустые глазницы
черепа в моей руке говорили: ты смертен».
Он встал и медленно вышел из зала на примыкающее к замку кладбище. Проходя мимо одного из склепов, он увидел призрак симпатичной
девушки, сидящей в окружении шести чаш и с упоением читавшей книгу.
«Она опять здесь сегодня, она спокойна и удовлетворена сегодня, она читает о чем-то книги знаний. Ах, если бы она обладала
знаниями раньше, когда была жива, и семь чаш её греховности ещё были пусты! Ах,
Пандора! Поддалась ложным желаниям и иллюзиям и открыла шкатулку с бедами и
несчастьями, а теперь даже восемь чаш искупления не спасут её, да и сама она
уходит от них, предпочитая самоотречённо молить каменного ангела об упущенных
возможностях, но он глух и слеп, а череп в его руках гласит – поздно». Так
рассуждал он, подходя к пышной гробнице в египетском стиле с саркофагом внутри.
«Да», – тихо рассуждал он, устанавливая девять чаш над входом, – «если материальное благополучие выражается в том, насколько
красиво ты будешь погребён, то я достиг вершины, и, в принципе, желать осталось
немного – только, собственно, умереть».
И с этими словами он снял с себя тяжелую мантию короля, лёг на алтарь под сенью десяти кубков и воззвал:
– Смерть, приди! Я достиг полного успеха, и путь завершён, даруй мне успокоение!
– Дарую, – ответствовала ему явившаяся прекрасная Смерть, – спи спокойно… МЕЧИ Ночью, когда туман особенно густой, а ветер тих и спокоен, у стен замка любил прогуливаться,
опираясь на верный меч, призрак короля. Он, тот, кто когда-то безраздельно и
жестоко правил этой землей, тот, кого называли «ангел темного правосудия»,
теперь был всего лишь бледным духом, сохранившим только лишь очертания былого
величия.
Над страной теперь нависла тень королевы вдовы.Она в блеске злобного очарования и мстительности, подобно горгулье на вершине
замка, мечтательно смотрела вниз, предвкушая реки крови и море ужаса. Храбрый
рыцарь, хранитель, не в силах противостоять сильному, как ураган,
разрушительному желанию королевы удалился в самую высокую башню замка, почти
скрытую облаками, и там со всем смирением отдался воле ветра и бури. Верный паж
и вестник ныне сидел на надгробие у могилы короля и зорко следил за всеми
происходящим вокруг, улавливая чутким взором и взглядом самые малые изменения
вокруг.

Меч, символ ветра, закона, порядка и единения сущностей, был выбит на надгробии.
Призрак с легкой тоской и иронией вспоминал свой старый герб – два меча и голова смерти, как символ равновесия и равенства всех
пред ним и законом. Ныне же новым гербом стали три меча, пронзившие сердце, как
символ вечной печали и боли.
Пройдя по кладбищу дальше, он узрел под аркой с четырьмя мечами надгробие и призрачную фигуру женщины над ликом скелета с
крыльями ангела.
«Успокоился аскет», – подумал он о короле жезлов, – «наконец-то получил отдых. Кто там теперь на его троне? Наверняка
окруживший себя пятью мечами, пронзивший черепа врагов и водрузивший свежесрубленную
голову на царский жезл безумный шут. Ирония. Но победа одних – это всегда
поражение других. Но ничего. Придёт время, и, как знать, один из шести
священных мечей вынет юная королева на крылатом волке и, двигаясь вперёд,
заберёт свое заслуженное и выстраданное право на престол назад. Если только,
окружённая семью мечами мелочной алчности, злобная фурия предательства и
коварства не навредит ей и не превратит в неспособную преодолеть восемь мечей
забвения, лишённую свободы и воли духа. А может и того хуже: запечатлённая
девятью мечами печали и погоняемая демоном уныния, совсем как эта статуя, она
станет все чаще и чаще впадать в депрессию и отчаянье, пока совсем не потеряет
свой боевой дух и не смирится с утратой радости… Грустно и жалко, но такова жизнь,
и что там будет, не известно. Но одно лично мне известно точно…»
И с этими мыслями он проник сквозь толщу стен замка в самую их глубь, где в абсолютной тьме на земляном полу лежал,
пронзённый десятью мечами, скелет.
«Всё имеет начало и всё имеет конец. Мой конец был таков – смерть. И я не желал бы другого».
И с этими словами призрак медленно растворился над останками.

Пентакли

Стоя на вершине воздвигнутого им замка, король осознавал, что теперь у него достаточно денег,
власти, средств и магического опыта, дабы приказать горгульям ожить и выполнить
его приказ. Он верил в свои силы и в свою королеву – образец смирения и
материнства, но в тоже время готовую в любой момент раскинуть крылья и, взлетев
в свободном полете, обрушиться на головы своих врагов. Немного беспокоил его
рыцарь из-за его твердокаменной привязанности к земле и нежелания куда бы то ни
было уходить. «Консерватор, ведь он не понимает, что стоячая вода только гниёт,
а он рано или поздно сам превратится в ту груду черепов у корней мёртвого
древа, в тени которого со своими верными волками он постоянно находится.
Безумец. Одно успокоение – паж, мой вестник. Он всегда готов мне помочь, и
новости, доставляемые им, всегда правдивы и точны. Он часто устает, и зачастую,
возвращаясь, он облокачивается о дверной проём, но при том сохраняет вид
готового тут же отправится в путь с новым поручением», – пребывая в таких
мыслях, он медленно сошёл с крыши и медленно побрёл по замку. Проходя мимо
огромного барельефа, изображающего туз пентаклей, он изрек: «Земля, деньги,
приплод и беременность – вот суть знака, и никто не докажет обратного. Даже
ты», – сказал он, обернувшись к каменной маске, на рогах которой закреплённые
при помощи цепи, покачивались два таких же пентакля, но только меньшего
размера. – «Гармония и равномерность – вот основа основ, и не надо её
колебать». С этими словами он подошел к окну, портик которого украшал узор из
трёх пентаклей, и три ворона сидели на нем. Два о чём-то спорили, в то время
как третий упорно клевал камень портика, подбирая мошек. «Созидательный труд
всегда на пользу того, кто созидает, даже если он при этом кого-то и пришибёт»,
– думал король. – «А вот и полночь. Пора взглянуть на остальных моих соседей и
свиту».
На дальней башне показалась женская фигура,прошествовавшая почти к её краю, встав на довольно основательный выступ и
по-детски игриво почесала подбородок каменному дракону, сидящему на колонне с
четырьмя пентаклями.
«Власть… Откуда она, земная власть? Зачем она?Сложно сказать, но она ведь есть и ничто так не укрепляет положение, как
власть». Вой и рычание донеслись снизу. «Опять этот», – подумал король и
посмотрел вниз. Мимо арки с пятью пентаклями прошел, рыча и скаля зубы,
оборванный вампир. – «Оборванный и вечно голодный, он ищет плоть, но находит
лишь кости, которые и гложет, ибо таков удел нищего духом и телом… А вот и ещё
одна постоянная гостья», – между могил с шестью пентаклями, обняв за ноги
статую ангела, склонился женский призрак, – «она просит их, а ангелы щедры и
открыты, они подают страждущим по нуждам их. И вот сейчас ангел, раскинув руки,
внимает её молчаливой мольбе и даёт надежду на спасение».
Из запущенного дома с покосившимися воротами, на которых можно было различить семь пентаклей, вышел призрачный привратник и,
встав у входа, простёр руку, приглашая войти, но тщетно – никто не обратил
внимания на его старания и проходили мимо. Всё впустую.
Взглянув на это, король отошёл от окна и, пройдя мимо колонны с восемью пентаклями прекрасного образца творчества и созидания,он
вспомнил ворона на портике и подумал, что если бы ворон был каменщиком, то мог
бы сделать колонну не хуже этой, ибо упорства ему не занимать.
И тут он увидел того самого ворона сидящим на вершине надгробья без дат и надписей, а прекрасная девушка стояла рядом, и
девять пентаклей витали в воздухе полукругом.
«Это знак. Я ждал, и она прибыла, могила получит то, что должна получить. Что было пустым – станет полным».
С этими словами он, подобно летучей мыши,вылетел из врат с десятью пентаклями и подхватил на руки бесчувственное тело
девушки. «Я обрел то, что желал. Теперь моё королевство полно, и я счастлив», –
сказал он тихо, и налетевший густой туман, окутав всё, скрыл его…